Что такое Абхазия для меня рассказать в двух словах не получится. Вернее, как раз в
одном-двух емких определениях это сделать было бы возможно, но от
нецензурщины мы как-то до сих пор удерживались, и я не возьмусь
нарушить эту традицию. Абхазия это, для начала, детские смутные
воспоминания. Гудаута, огромный, как тогда казалось, двухэтажный дом,
двор, весь в солнечных зайчиках и злобная овчарка Юста, мимо которой к
калитке я пробиралась по-над забором… Потом произошел 92-й год и ездить
туда мы перестали. А семь лет назад я попала в тогда еще совершенно
пустую осеннюю Гагру и мне настал конец (держу обещание). Помнится, в
период двухмесячной послеотпускной агонии случился в моей биографии
забавный период, когда среди прочих посещала меня даже идея выхода
замуж за аборигена. Потом голова несколько остыла и столь радикальных
планов больше не возникало. Не ездить туда невозможно.
Возвращаться – мука. Со временем я нашла мужество признаться себе, что
это болезнь с оттенком детскости, коим я дорожу и от болезни не лечусь.
Озвучиваю свою большую мечту, которой, уверена, все-таки когда-то
суждено осуществиться. Поехать и пожить. Столько, сколько сможется,
захочется и получится. И все было бы давно осуществлено, если б в этой
чудесной стране не наличествовала такая прочная жопа с работой. Но она
есть, и стало быть, есть необходимость нешуточных накоплений для
реализации затеи. Накопления и условия рано или поздно настанут, а пока
стараюсь увеличивать дозы-посещения, а в остальное время ломаюсь,
натурально.
Знаменитая
Апра. На пирс этот в августе я таскалась каждый вечер и там меня
эксклюзивно разрывало, ибо виды, что открываются оттуда, не поддаются
описанию и доводят до отчаяния. А в самом кафе наливают (как и
везде в Абхазии) немного воды в пепельницу, чтобы ветром не разносило.
Вообще ветер враг не только курильщика, но и чтобы то ни было
делальщика. Разговор уносит вбок, кофе слегка штормит. Мороженое,
которое нам единственным, как я ревниво отметила, принесли растаявшим,
доставить непосредственно в рот можно только зафиксировав себя с
подветренной стороны. Причем расстояние продукт-отверстие должно быть
минимальным, а зачерпывание ложкой и открытие рта безупречно
синхронизировано, в обратном случае получалось то, как выглядела я до
отработки навыка. Мороженое подается в керамических чашечках на толстой
ножке, которые, как заметила одна знакомая, не что иное, как
малогабаритный унитаз. Рядом с пирсом наш миротворческий корабль. Насмотрелись на них в этом году достаточно. Поджарый дом, с ушами и посохом. Только
мертвейший, бездушнейший человек не воображает себя на таком вот
балкончике, в роли распивателя чая и глядельщака на закат. Либо
белый, либо красный мост, не помню. Жара спала, вечереет. Лают собаки
и, опять же, нам пора идти пить чай на тот балкон, что фоткой выше. Какое
удовольствие замечать среди многоэтажек или обычных домиков вот таких
красавцев, которые выжили и стоят, хоть слегка не при параде. К сожалению, город крепко побит и изобилует ранами. И
зеленеет радостно сквозь скелетированные дома. В это окно кто-то
выглядывал и кто-то тоже торопился вечером домой пить чай, прям как мы
пять минут назад. Как-то все равно хочется думать, что жизнь хозяев
этого дома где-то устроилась, устаканилась. Где-то... Как-то... "Чегемская
правда". Я фантазирую, или там в свое время работал Фазиль наш
Искандер? Тут Вера, скорее, скажет, у нее память получше. Кстати! Вера
да Вера. Вероника Валерьевна! И у нее юбилей случился 11 числа. С чем,
кто совесть имеет, ее и поздравит. Я, как лучшая подруга, могла бы
отдельный пост создать в связи с этим, а не призывать к поздравлениям
тут, словно селедку на коленях разворачивая... Даже совесть моя по
этому поводу слегка ноет, но лень, обволакивающая, все сама себе
прощающая лень, берет в оруженосцы наглость и призывает, повторяюсь,
как-нибудь уж отметиться кивком в сторону именинницы, раз я вдруг
вспомнила про нее. А названием газеты "Нужной" можно среди себя тест на испорченность проводить. Нужная для чего? У меня раздумий не возникло! Республиканский
стадион. Моя замечательная, чудесная приятельница Аня, сухумчанка, у
которой я жила в последние два заезда, обитает недалеко. Горы, что на
этом гуманном снимке не очень хорошо видны, из ее окна выглядят
апокалиптически. В ясную погоду обозначаются снеговые вершины. В доме,
где в одной из комнат вся стена полностью застеклена и как входишь, на
тебя обрушиваются облака, ползущие по горам, розовые в закате вершины,
голубые дымки и прочая дрянь, в доме таком приличному человеку с
испорченными нервами делать нечего. Штору она там повесила. Я ее
отдергиваю, а потом сама и задергиваю, сил нет потому что никаких. А по
вечерам на горах этих дрожат маленькие огни и тянет в открытую дверь
костром. Если
я ничего не путаю, это трибуны, которые на стадионе отстроили. Коли это
факт, то я в шоке, т.к. в августе еще наблюдала его в страшнейшем
запустении. Гуляли коровы, садились-взлетали вертолеты, а нынче вот
так. Вообще
за город взялись, вроде бы. На день победы я услышала в трубке
радостное Анино "ой, нас так строят, ты нас не узнаешь". Строят это я
очень за, всячески одобряю. Но узнать все-таки хотелось бы. Изуродуют
ведь город кривыми новоделами. Это неизбежно, зато восстанавливают,
например, ресторан "Диоскурия", место из мест, которое давно
представляет собой остов, живописно завалившийся в море. Гостиница "Абхазия", украшение набережной, вся в лесах. Кстати, сгорела она еще до войны, война тут не при чем. Вах!
Я человек непьющий, но за других порадоваться способна! По-браццки, за
столиком, как люди, расстелив кулек (именно кулек, а не стерилизованный
и бездушный пакет, мы ведь на юге), закусывая хачапуриной, пьют чачу.
Хорошо, видать, пошла! Душа радуется, когда мы, потенциальные гости
страны, смотрим на фактических хозяев, пребывающих в таком прекрасном
настроении! Вот они, корни благодушия и гостеприимства! "Когда тебе
будет приятно, то и мне будет приятно. А когда мне будет приятно, я так
довезу, что и тебе будет приятно." Видимо, нещадно переврана сейчас
мной цитата из Мимино. Зато весь это винегрет словесный дает мне
повод обнародовать нашу домашнюю хохму. История такова. К Веронике
приехал летом брат и я ссудила ему надувной матрац. Кровать скорой
помощи такая. Матрац зеленый, а братец, хоть и юн, кг под 90 уже и
матрац отлежал до смерти. Сдулся он. Матрацеубийца отбыл, а труп все
валяется огромным комом по квартире. Как не приду, валяется. И неделю,
и две и три, кажется. Удивляюсь, но помалкиваю, человек, думаю,
Вероника взрослый, сама выбросит. Собираемся куда-то идти и тут она
жалостно так спрашивает "может его все-таки на свалку вынести?" Я
говорю, совсем что ли, того? Фигли спрашиваешь меня, оно же мертвое,
чего не выбросить?" Я, отвечает мне Вероника, не могла. Гость, друг
моего друга, умерший у меня в доме, не может быть предан земле без
согласия друга! Вот до чего мы дошли в итоге своего кавказолюбия и
кавказомыслия)) Эта
лужа полна моих ностальгических слез, т.к. запечатлен на снимке
маякский поворот , откуда я каждый день выходила на набережную. Без комментариев, как говорится.
А за это фото особое спасибо автору...
Как
можно видеть море и не быть счастливым? Как?! Как можно ежеминутно не
желать быть там, сидеть там, вдыхать там и смотреть там против всяких
правил русского языка и вообще назло и вопреки всему? Если кто знает,
пусть сообщит незамедлительно...
