В 1937 году в Абхазии происходили непонятные
для меня события. Стало известно, что умер вождь абхазского народа
Нестор Лакоба. В газете 'Советская Абхазия' печатались некрологи с его
портретами. По репродукторам передавались скорбные сообщения. Народ
Абхазии ходил в трауре. В день похорон по центральной улице проходила
большая траурная процессия. На тротуарах стояли толпы людей. Отец,
помню, принес портрет Лакобы в рамке. Он у нас простоял несколько дней.
В здании сухумского драмтеатра проходило траурное собрание. На нем
соратники Лакобы выступали с сочувствующими речами. Говорили о больших
его заслугах перед партией и абхазским народом. Предлагали увековечить
память о нем.
Прошло несколько дней. Вдруг, неожиданно
для всех по радио и в печати объявили, что Лакоба и все его соратники
являются на самом деле врагами народа. Стали говорить, что все траурные
мероприятия были организованы специально, чтобы понаблюдать за теми,
кто особенно печалится по ушедшему вождю. Начались аресты всех его
близких родственников и сторонников. А они в свою очередь разбегались,
прятались в горах и в лесах. За ними охотились органы. Кого
арестовывали, а кого просто убивали при сопротивлении. Сообщали о
братьях Лакобы, которых ловили и расстреливали в дальних селениях.
Обстановка была тревожная. Отец, от греха подальше, портрет Лакобы уничтожил.
В нашем дворе жила семья Демирташевых. Армянин Аракел, его
жена Юлия Яковлевна с итальянским происхождением и их сын Христья, с
которым мы дружили, хотя он и был старше меня на шесть лет.
Слева направо Юлия Яковлевна,гречанка тетя Женя, мая мама
Юлия Яковлевна была маминой старшей подругой. Её старшая
родная сестра тетя Нора была замужем за известным в городе врачом
Семерджиевым. У них была дочка, ровесница Христи, Ляля.
Жили они у подножья Чернявской (Сухумской) горы. Мы с Христей ходили
иногда к ним. Так вот, известного врача арестовали, осудили на десять
лет, а жену с дочкой выслали. Были арестованы еще несколько врачей,
связанных с Лакобой. Забегая вперед, скажу, что через десять лет
Семерджиев прийдет к Демирташевым. Будет рассказывать о том, что с ним
происходило.
Врачам в лагерях было легче. Они работали по своей специальности.
Приехали из ссылки и его жена с дочкой. Тоже рассказали о своих скитаниях. Позже семья переселилась в Сочи.
После разоблачения культа личности Нестор Лакоба будет
реабилитирован. Ему поставят памятник, его именем назовут улицы. Позже
станут известны все события, связанные с его смертью, арестом и пытками
его жены турчанки, содержанием в тюрьме его малолетнего сына и
расстрела его по достижению совершеннолетия.
В печати появятся рассказы, как Берия, пригласив Нестора
в Тбилиси,устроил застолье и отравил его, расправился с его женой и
сыном, провел репрессии против его друзей.
В мире полыхала Вторая мировая война. В газете Правда,
которую получал наш сосед дядя Петя Алтухов, коротко сообщалось о
боевых действиях в Европе. К нему приходили взрослые со всего нашего
большого двора, слушали его и делились впечатлениями. Удивлялись, как
немцы побеждают французов и англичан. Во дворе только у нас было радио
'СВД'. По вечерам отец ловил последние известия. Приходили к нам
послушать и соседи.
Отец с Валей у СВД
В конце 1939 года началась советско-финская война. В
соседней с нами квартире жила армянская семья. Глава семьи Турфанян
слесарь и кузнец сильно болел и был прикован к креслу. Часто молчаливо
сидел в нем на крыльце под виноградной беседкой. Его жена тетя Сюрьпик
была доброй трудолюбивой женщиной. Дочка Арапик на два года старше
меня. Младший сын Виреш старше меня года на три. Он был на все руки
мастер, много слесарничал в сарае. Мы с ним крепко дружили. Старший сын
Левон успешно учился в институте, подавал большие надежды. Семья, да
и двор гордились им. Часто вечерами слышно было, как он читает на
армянском языке стихи, поэмы.
Однажды нарочный из военкомата принес
повестку. Левона призывали на войну. Весь двор его провожал, а тетя
Сюрьпик - с плачем и слезами. Он попал на финский фронт в очень
суровую зиму.Часто писал родителям письма. Читали их всем двором.
Поэтому, когда где-то в начале февраляво двор зашел почтальон, тетя
Сюрьпик с Вирешом с радостью подошли к нему. Он был молчалив и
попросил расписаться в квитанции. Потом вручил листочек. Прочитав его,
тетя Сюрьпик заголосила и побежала домой. В бумажке сообщалось, что
Леван пал смертью храбрых. Потом от его сослуживца пришло письмо, в
котором рассказывалось, как они с Левоном в составе разведывательной
группы были в разведки и, как финский снайпер их обстрелял. Левон был
впереди и первым погиб. Сидевшего на дереве снайпера уничтожили.
Вскоре после этого сообщения умер глава семьи. В сороковом
году тетя Сюрьпик, мой друг Виреш и Арапик уехали к родственникам в
Ереван. Первое время изредка писали письма. С началом войны перестали.
В 60-е - 80-е годы мне не раз приходилось бывать в Армении, в том
числе и в Ереване. Но ни одна попытка найти друга детства не удалась.
Тогда ведь не было интернета.
Бесславно закончилась наша война с маленькой Финляндией.
Прошли наши 'Освободительные' походы на запад. Осуществлен раздел
Польши. В Сухуме стала появляться бронетехника. Мы с восхищением
смотрели, как по центральной улице (улицу Сталина), гремя гусеницами,
проносились легкие танки. Несколько раз в порту разгружались войска.
Они заполняли нашу улицу Портовую. Мы подходили к колонне танкеток.
Восхищенно смотрели. Танкисты рассказывали, как входили в Польшу и как
один раз ночью по ошибке приняли немцев за поляков и вступили в бой.
Два часа продолжался ожесточенный бой с немцами, пока не разобрались
где кто.
Стояли тяжелые гаубицы, прицепленные к тракторам, кажется марки 'Сталинец'
Во второй половине 30-х годов в небе над городом все чаще и
чаще появлялись наши истребители. Они взлетали с аэродромов в Гудаутах
и Гумисте. То были 'И-15' и 'И-16'. Они кувыркались, делали мертвые
петли, вели учебные воздушные бои. Иногда прямо на море спрыгивал с
'кукурузника' парашютист. К нему неслись катера. Мы, как
завороженные, наблюдали за ними, гордились и мечтали стать летчиками.
Когда взрослые меня спрашивали: кем я хочу стать? Я решительно заявлял:
летчиком!
На аэродроме в Гумисте была организована школа
парашютистов. Ребята учились прыгать с парашютом. Там занимался и мой
одноклассник Глотов. Старше меня года на три. Мы с любопытством
расспрашивали его о тренировках. Как - то он перестал приходить в класс
на занятия. Потом узнали, что он погиб. У него не раскрылся парашют.
Говорили, что, падая, он кричал, пока не ударился о землю.
Как-то раз на гумистинский аэродром прилетели знаменитые
летчики, спасавшие челюскинцев. Среди них был герой Советского Союза
Леваневский. Мой отец работал шофером легковой машины. Его прикрепили к
летчикам и он их возил по городу. Конечно же, привез к нам домой.
Поднимали стаканы, пили вино, вели беседы, шутили.
Один из гостей спросил меня: кем я хочу быть? Конечно же, я
гордо произнес - летчиком! Растроганный летчик надел мне на голову свой
шлем и сказал, чтобы я носил на здоровье и стал летчиком!
Эта новость облетела всех. Я носил этот шлем с большой
гордостью пока перед войной в толпе у билетной кассы в кинотеатре
'Апсны' у меня не содрали его с головы. Это была для меня большой
потерей. Крепко поругал меня отец. Память осталась в фотографиях.
![Я в 41-м году. []](http://artofwar.ru/img/c/chernyshew_e_w/text_0050/annotacija.jpg)
![Подруги []](http://artofwar.ru/img/c/chernyshew_e_w/text_0050/podrugi2.jpg)
![Отец с Валей у СВД []](http://artofwar.ru/img/c/chernyshew_e_w/text_0050/uswd.jpg)
![Я с Вирешем []](http://artofwar.ru/img/c/chernyshew_e_w/text_0050/jaswireshemcopy.jpg)
![[]](http://artofwar.ru/img/c/chernyshew_e_w/text_0050/wshleme..jpg)
