Так как в период войны 1992 – 93 гг. столица Абхазии была перенесена в город Гудауту, там, в здании Администрации, и находился пресс-центр. Это было местом сбора и обсуждения всех последних новостей с фронта. Я работал при пресс-центре водителем. 12 октября 1992 года, как всегда, стоял в ожидании журналистов у входа в Администрацию. Примерно в 16.00 – 16.30 подъехала военная машина «УАЗ», из которой вышел российский генерал Сигуткин. Он поднялся в пресс-центр, а машина его уехала. Спустя несколько минут с балкона второго этажа меня позвала начальник пресс-центра Аида Ладария: «Апта, наши сбили грузинскую «сушку». К тебе подойдет генерал Сигуткин, и ты с ним поедешь на линию фронта к командующему Мушни Хварцкия». Я от радости снял шапку и начал кричать: «Сбили грузинский СУ-25!». Вокруг меня начали собираться люди, и пока я им объяснял, что и как, увидел направляющегося к моей машине генерала Сигуткина. Открыл дверцу и, прежде чем поздороваться, я спросил у него: «Товарищ генерал! Правда ли, что грузинский самолет сбили?». Он сердито и громко сказал всем: «Не паниковать!», быстро сел в машину, и мы направились в Эшеру.
Ехали молча. Мне очень хотелось задать ему какие-нибудь вопросы, но у генерала не было настроения, и я молчал. У развилки шлагбаум был закрыт. Дав гудок, я увидел солдата, который должен был нас сопровождать к Мушни Хварцкия. Солдат стал объяснять, как доехать по нижней дороге к 12-му участку, где упал в море самолёт и выпрыгнул летчик. А я ему говорю: «Давай садись в машину». Генерал спросил у него: «Летчик жив?». «Жив, – ответил он, – и командующий с берега следит за ним».
Мушни Хварцкия, поставив бинокль на трехножку, наблюдал за грузинским летчиком, который был на спасательной камере. Увидев нас, пошел навстречу. Так состоялась встреча командующего ВВС России генерала Сигуткина и командующего Гумистинским оборонительным рубежом Мушни Хварцкия.
Мушни начал рассказывать: «Товарищ генерал, сегодня, в 15 часов 30 минут, был сбит грузинский самолет СУ-25, он упал в море, летчик катапультировался и упал в море на расстоянии 3 км 450 м от берега. Летчик жив, он на спасательной камере». «Кто дал команду сбить самолет?» – крикнул генерал Сигуткин. «Я дал команду», – ответил Мушни. «Основание?». Мушни сказал, что есть основание: «Самолет залетел из северной части Сухума в Верхнюю Эшеру и начал бомбить жилые дома. Бросив одну бомбу, уходил в небо. Потом возвращался. Сбросив более 10 штук, самолет направился на запад, в направлении ресторана, где находился штаб. Я тогда дал команду сбить». Генерал уже спокойно, сбавив тон, спросил: «Кто сбил и чем был сбит самолет?». Мушни сказал, что самолет сбил русский парень «стингером». «Молодец! Представь его к награде», – почти скомандовал генерал и направился к биноклю. Мушни, настроив бинокль на плавающего летчика, уступил место Сигуткину. Посмотрев, он подтвердил: «Да, он жив». Мушни, повернувшись ко мне, сказал: «Апта, быстрей поезжай в военный санаторий, в проходной есть телефон. Скажи им, чтобы позвонили в лодочную бригаду, они ждут моей команды». И я устремился по фронтовому бездорожью, через 10 минут подъехал к санаторию и крикнул дежурному: «Позвони на лодочную станцию, скажи, чтобы они вышли в море за летчиком сбитого самолета». И еще я добавил, что командующие ждут на берегу Шыцкуары. И вскоре услышал гул мотора лодки.
Возвращаюсь обратно, но никакой лодки не видно. Погода ухудшилась: ветер, шторм. Я спросил у солдата: «Где глиссер или лодка, ведь еще при мне они вышли в море?». Солдат ответил мне, что глиссер не доехал, его волна залила, мотор заглох, и ребята на веслах ушли обратно на берег. В это время Сигуткин и Хварцкия продолжали стоять около бинокля. Вдруг Мушни резко взялся за бинокль и говорит: «Три вертолета, грузинские, летят, они ищут летчика». Стал слышен гул моторов. Подлетев ближе, вертолеты стали кружиться над летчиком, а один начал опускаться над ним. Вертолет сбросил лестницу, и по ней начал спускаться человек. Все это мы четко видели. В то время, когда человек с вертолета спускался по лестнице, с берега загремела зенитная стрельба: было выпущено снарядов 5-6. Вертолеты улетели, и человек, что был на лестнице, – с ними. Через 2-3 минуты появился один из вертолетов и вновь стал опускаться над летчиком, но пониже. Вдруг с его борта было произведено четыре одиночных выстрела по летчику. Вертолет быстро улетел. Мушни сразу сказал: «Убили пилота» – и дал бинокль Сигуткину. Генерал подтвердил, что летчик убит.
Долго разговаривали командующие на берегу. Я и двое солдат пошли к машине, положили бинокль в багажник и стали ждать. Вскоре и командующие сели в машину. Сигуткин и Хварцкия беседовали все время о положении на фронте. Мушни доказывал, что грузины готовятся к наступлению, говорил, что если такие налеты самолетов будут продолжаться, то абхазские силы их будут сбивать. У шлагбаума на развилке Мушни мне сказал, чтобы я его оставил там, и мы попрощались. А я с генералом Сигуткиным поехал в пресс-центр. В Гудауте генерал пересел в свою машину, которая его ожидала. Меня окружили люди, которые не знали точно, чей самолет был сбит, так как Грузия передавала, что абхазы сбили русский самолет. Они еще почти 6 дней по телевизору и по радио передавали, что самолет был русский.
Но не скажите, что Бога нет! На шестой день гагрские морские наблюдатели вытащили убитого летчика, привязанного к спасательной камере, между Пицундой и Гагрой, и со всеми документами. На его теле были четыре смертельных пулевых ранения – точно столько, сколько мы слышали выстрелов. Это был летчик первого класса, который год проходил боевую практику в Израиле, чистый грузин, только фамилии не помню. Его тело потом обменяли на наших убитых. Только после этого грузинские радио и телевидение замолкли.
С Мушни Хварцкия я познакомился в 1989 году в Народном форуме «Айдгылара». Тогда он работал в музее, а потом в Ленинграде поступил в аспирантуру. Он присылал оттуда очень полезные материалы, связанные с историей Абхазии, туда забирал разную информацию от абхазских историков и ученых. Все восхищались его способностями. Он нашел канал в Ленинграде, где доставал патроны и оружие, потому что он видел, что без войны не обойдется, что грузины явно с нами будут воевать. Патроны он отправлял через наших летчиков Харитона Гвинджия и Алексея Латария, когда они прилетали в Ленинград. А они, идя на риск, заполняли этими патронами свои сумки и с ними проходили через командирскую комнату в Сухумском аэропорту. Летчиков этих я сам лично встречал, а патроны прятали в помещении «Айдгылара». А оружие Мушни отправлял поездом через Сергея Аршба, Гену Хашба и других, которые специально ездили к нему в Ленинград. Иногда Мушни привозил боеприпасы и сам. Знаю, что, кроме Мушни, патронами нас снабжал и Акун Квирая, имевший хорошие связи с казачеством. Лично я из Сухума перевозил в Адзюбжу, к его отцу, патроны и разное оружие, в том числе пулемет, снайперские винтовки, карабин, автоматы. Однажды перевез полную покрышку патронов. Последний раз Акуна задержали на посту «Джубга», когда он перевозил оружие и боеприпасы. Его тогда сопровождали сами казаки, но все равно машину с боеприпасами конфисковали. С Акуном был Вова Мишелия, позже казаки их выручили.
Если бы не было этих патронов и оружия, как бы наши удержали эту армаду на Красном мосту и в Верхней Атаре, когда враг хотел отрезать дорогу на Ткуарчал? Не могу не вспомнить о том, что седьмого января 92-го, во время наступления на Атару, погиб мой родственник, командир батальона Беслан Квирая. Но враг был отброшен, и Верхняя Атара была освобождена.
Мушни Хварцкия с начала войны находился на Эшерском фронте. Он стал лучшим бойцом и командиром. Мушни не пустил врага на своих позициях ни на один сантиметр, хотя тот много раз пытался прорваться.
В ноябре 1992 года командование ВС направило Мушни со взводом добровольцев на Восточный фронт, в качестве представителя Генштаба. Воевал он в течение месяца в самых горячих точках фронта. При освобождении села Кочары отряд под его командованием взял населенный пункт Кетеван, где грузины так сильно укрепились, что без его освобождения операция, возможно, провалилась бы.
Мушни погиб 6 декабря 1992 года в селе Лашкиндаре (Цхинцкар) в контактном бою. Его привезли в Гудауту на вертолете. Гибель Мушни Хварцкия стала для Абхазии трагедией. Его похоронили с большими почестями на Лыхнаште, где он покоится и ныне. В народе говорят: «Такие люди, как Мушни Хварцкия, рождаются один раз в сто лет». Я бы хотел, чтобы в абхазских семьях каждый год рождались такие люди, как Мушни Хварцкия, но не для войны, а для мирной жизни, науки и счастья.
|
